Очередной школьный драббл - скоро пора будет собирать их воедино и выкладывать на Фикбуке сборником.
Думаю, по хронологии эта история должна стоять перед "Выкупом".
Название: Final Fantasy of someone’s lovestory
Драббл, D.Gray-man, Тики/Канда, PG-13 (за общую атмосферу и некоторые подробности личной переписки), слэш, романтика, AU, школа
- И как прикажешь это понимать?
Микк спрашивал с каким-то таким безоговорочным и бесспорным правом знать, хотя права никакого, конечно же, не имел, что Канда невольно отозвался, вложив в короткий и обрывистый ответ всю имеющуюся в его распоряжении неприязнь:
читать дальше- А ты сам не видишь?
- Вижу, - согласился Тики, подпирая Кандин обувной ящик, затерянный в маленьком школьном лабиринте, острым локтем. И добавил уже с нажимом: - Все я прекрасно вижу, хотя лучше бы мне этого не видеть.
Канда выгреб остатки любовных писем в пакет, завязал его узлом и, примерившись, запустил в стоящую поодаль мусорку. Промазал, урна закачалась, упала, покатилась по полу, рассыпая фантики, окаменелые жвачки с идеальными слепками чьих-то зубов, пустые банки из-под газировки и изорванные в клочья бумаги.
- Ну, так и не смотри, - хмыкнул он, нисколько не чувствуя себя виноватым. Покосился на учиненный беспорядок, раздраженно цыкнул, скривился, точно кислейшего лимона съел. – Чего опять приперся?
- И давно тебе их… шлют? – вкрадчиво поинтересовался Микк, пребывая в том обманчивом спокойствии, которое обычно величают затишьем перед бурей, и начисто игнорируя риторические вопросы. – Давно ты их получаешь? Кто тебе их пишет? Отвечай!
И снова, вопреки здравому смыслу – с чего бы вообще позволять ему устраивать подобный допрос? – Канда ответил, равнодушно пожимая плечами:
- Разные люди. Думаешь, я читал это дерьмо? Мне всегда их шлют, если ты не знал. В любой школе, где бы ни учился. Начинается практически с первых же дней.
Тики вроде бы немного успокоился, недоверчиво сощурился, поглядел на поверженную мусорку и, метнув в сторону Канды полный подозрения взгляд – не сбежит ли, если отвлечься на секунду? – дошел до вышвырнутого минуту назад пакета, присаживаясь на корточки, раздирая полиэтилен и выуживая наудачу несколько посланий.
- Эй! – заторможенно сообразив, что творит паршивый старшеклассник, заорал Канда, вместо того чтобы сбегать срываясь с места и за секунду оказываясь подле наглеца. – А ну, отдай!
- Ты выбросил, - резонно заметил Микк, поднимаясь и вскидывая руку: рост позволял, Канда прыгал рядом недорощенным щенком, даже невзирая на то, что в классе своем считался той еще дылдой, но отнять добычу не мог. – Они тебе уже не принадлежат. На будущее: если не хочешь, чтобы твою личную переписку кто-нибудь почитывал, уничтожай ее полностью.
Может быть, до поднятой к потолку руки с зажатыми в пальцах конвертами Юу и не доставал, но до самодовольно лыбящейся рожи с этой невыносимой родинкой достать еще ох как мог: кулак проехался по скуле, Тики пошатнулся, едва не выронив похищенные письма, и округлил глаза, очумело уставившись на малолетнего психопата, явно намеревающегося развязать драку.
- Юноша, ты что творишь?! – возмутился он, отступая на шаг и ощупывая щеку. – Я ведь с тобой пока по-доброму обращаюсь. Ты хочешь, чтобы все изменилось, и стало по-плохому?
- Пошел к черту! Сдохни ты, мразь! – орал Канда, надрывая горло – впрочем, безуспешно: занятия давно окончились, и в опустевшей школе мало кто мог его услышать, а услышав, еще сотню раз подумал бы, стоит ли соваться туда, где бушует асоциальный длинноволосый мальчик, зубами выгрызший у школьного руководства послабление своим волосам. – Сдохни! Достал уже ко мне лезть!
Он пнул ближайший обувной стеллаж, и тот, медленно кренясь, начал заваливаться на Тики.
Микк, распахивая глаза еще шире, отскочил, а вот соседним гэтабако – тем, что оказались на пути у падающего собрата, - повезло гораздо меньше: они-то отскочить не могли, и все, что им оставалось, это медленно падать друг за другом, вызывая цепную реакцию и устраивая в школьном холле полнейший бедлам.
Обувные шкафчики складывались костяшками домино с оглушительным стальным грохотом, и Микк, созерцая это безобразие, присвистнул. Обернулся к Канде и убедительно посоветовал:
- Пойдем-ка отсюда, юноша, пока нас с тобой не поймали с поличным на месте твоего преступления.
- Так, и что тут у нас?
Тики Микк окончательно отобрал выловленные из мусорки конверты и теперь неторопливо вышагивал, гибкими пальцами – довольно сильными, наверное, судя по вздувшимся от ревнивого напряжения жилам, - вскрывая запечатанные послания.
Канда вынужденно плелся рядом, скрестив руки на груди и кусая от досады, что оказался невольным заложником чужого любопытства, истерзанные и уже покрасневшие губы.
Не хватало еще, чтобы этот подонок зачитывался не предназначенными ему любовными признаниями в одиночестве!
К тому же, мало ли что там могло обнаружиться внутри? Канда по своему опыту, стоившему ему истерически дергающегося глаза и расшатанной нервной системы, и без того довольно хрупкой, знал, что время от времени ему присылают целые «фантазии на тему», прописывая все свершившимся фактом, бездоказательным, но звучащим вполне весомо для того, кто был плохо знаком с Юу Кандой.
Микк, начитавшись такой вот Final Fantasy, действительно мог счесть ее последним, что хотел бы видеть, а Канду – разнузданным ловеласом, охмуряющим девчонок пачками.
Вопреки тому, что всегда посылал старшеклассника к черту, желая ему скорейшей мучительной смерти, Юу отчего-то совершенно не хотел, чтобы тот начал думать о нем в таком унизительном ключе.
Отчего-то не наплевать ему было, совсем не наплевать.
- Объявляю вечер любовных чтений открытым! – жизнерадостно – придурок, он еще не видел, что таится внутри этих невинных конвертов в блестках из маникюрных наборов! – объявил Тики, распечатывая первое послание и разворачивая обнаруженный внутри листок. Помолчав немного, пока читал начальные робкие строки, он продолжил свои издевательства: – Поздравляю, юноша! В тебя влюбилась нежная особа, трепетная лань! Послушай только, что она пишет…
- Микк, тебе не кажется это мерзким и аморальным – читать чужие письма? – резко и грубо спросил разом посмурневший Канда, обычно и сам не заботящийся такими тонкими материями, но тут, видно, наперекор задумавшийся. – Тем более те, что касаются чьих-то чувств?
- Нет?.. – предположил-ответил Тики, беззаботно улыбаясь и глумливо вскидывая подвижные брови. – Мне не кажется, очаровательный мальчик. А должно? Победитель забирает все, таков суровый закон жизни. Чувства их мне ни к чему, но спокойствия ради я предпочитаю знать, что пишут тебе эти томные создания. Итак, трепетная лань пишет… «Ты такой красивый, Канда Юу!»… тьфу ты, какая банальщина… «Я не могу спокойно жить, день и ночь только думаю и думаю о тебе. Как бы я хотела, чтобы ты просто посмотрел в мою сторону, но ты жесток и холоден и не удостаиваешь меня даже взгляда... А я была бы счастлива и ему, мне ведь этого вполне достаточно…», - Микк сбился, помрачнел, растеряв половину своего запала и немного стушевавшись, но дал себе пинка и продолжил с наигранной бодростью: - Почаще поглядывай на своих одноклассниц, да построже, юноша, и все останутся довольны.
- Что, самому от себя противно стало? – едко поинтересовался Канда, заметив короткое замешательство.
- Ничуть, - моментально оправившись, возразил Тики, беспечно вышвыривая письмо прочь, так и не обнаружив в том существенной угрозы своей монополии. – Не знаю, кому может быть достаточно твоего взгляда. Что за детские глупости! Мне уж точно не достаточно, мне нужен ты весь, без остатка.
- Пошел в ад, - коротко отозвался Канда. – Сгори там, извращенец сраный.
- Что поделаешь, юноша, - парировал Микк. – Не всем же быть трепетными ланями! Да разве они тебе нужны? Что ты с ними делать будешь? Умрешь со скуки на следующий же день. Нет, тебе нужен тот, кто сможет с тобой справиться и обуздать твой буйный нрав, кто сможет дать тебе больше, чем все эти девицы, кто сможет любить тебя так, как ни одна из них никогда…
- Да заткнись же ты уже! – рявкнул Юу, не выдерживая вышибающей почву из-под ног порочной болтовни. – Заткни свой рот и читай эти гребаные письма!
- Я пока чревовещателем не заделался, - резонно заметил Тики, но требование все-таки выполнил, принимаясь за следующий конверт. – «Канда Юу, хочешь меня тра… трахнуть?», - осекся он с первых же строк, каменея и серея лицом. – Та-ак… это еще что за новости?
- Это нормально, - отмахнулся Канда. – Они всегда такое пишут.
- Это не нормально! – зарычал Микк, сминая в пальцах пахнущий похотью листок. – Тебе тут тело свое предлагают, только и остается, что согласиться и воспользоваться предложенным, а я должен думать, будто это нормально?! Надеюсь, она подписалась? Я ее очень скоро найду.
- Зачем это еще?! – вскинулся Канда, вперив в Микка настороженный взгляд, пропитанный тревогой пополам с собственнической ревностью.
- Много будешь знать – плохо будешь спать, - таинственно отозвался Тики, тщательно изучая письмо. – Там дальше целое эротическое эссе, между прочим. Вот, послушай: «Томными ночами, при свете полной луны, я лежу на кровати, раздвинув ножки, и ласкаю себя, представляя, как ты входишь в мое тело... мои трусики мокрые насквозь, они намокают с самого утра, едва только вижу тебя в школе». Клянусь, я вычислю эту течную… леди и проучу ее как следует.
- Что ты делать собрался?! – взвился Канда, снова порываясь выхватить чужое послание и снова потерпев с этим полное поражение – Микк тщательно следил за своими трофеями. – Только попробуй, ублюдок!
- Что-о?! – Тики остановился, разворачиваясь к Канде и одаряя его взглядом совсем уж нехорошим, пожелтевшим даже каким-то, точно у дикого зверя; зрачки сузились, глаза выступили из орбит, как у душевнобольного, сделавшись нездорово буйными, а черты лица заострились и стали хищными. – Так ты, может быть, ее жалеешь? Может быть, даже обдумываешь предложение?..
- Совсем рехнулся?! – оскорбился на такое предположение Канда, вот теперь набрасываясь на Микка по-настоящему, размахивая руками так, что попытки отобрать конверт обещали обернуться для старшеклассника непоправимыми увечьями. – Мне не нужно, чтобы ты, психопат умалишенный, кого-нибудь из-за этих писем пришил, а меня потом втянули во всю эту грязь!
Микк приподнял одну бровь в крайнем удивлении, хмыкнул, растягивая губы в ухмылке:
- О-о!.. То есть, убивать мне можно, но не пороча твое честное имя?
Что Тики потенциально способен на подобное, одним прекрасным солнечным утром обыкновенного сонного четверга внезапно прекратив быть милым, улыбчивыми и обходительным и моментально превращаясь в одержимого серийного маньяка, почему-то даже не оспаривалось и не подлежало сомнению: Канда просто чуял, что за желто-карими глазами таится нечто нездоровое и опасное для добропорядочного общества.
Шутки мгновенно перестали таковыми быть, и в воздухе сгустилась паническая чернота, предвещая кровавый вампирский бал, где каждый танец заканчивается неизменным кровопролитием.
- Да мне плевать! – рявкнул Канда, впрочем, не слишком убедительно. – Пусть все сдохнут, меньше будет макулатуры!
Тики, старающийся тщательно изучить письмо со всех сторон и вызнать адресанта, такого яростного напора не выдерживал и вынужденно отступал, невольно уводя за собой и Канду с мощеной дороги куда-то в колючие кусты, сразу же сомкнувшиеся за их спинами и приумножившими атмосферу грозящей расправы.
- Да что за чертовщина! – выругался Микк, в очередной раз еле увернувшись от норовящей покалечить руки. – Где же имя? Не вижу, чтобы она вообще подписалась!
Чуточку обнадежившись, Канда замер, наконец-то позволяя Тики спокойно прочесть послание, и тот, внимательно водя глазами по строчкам, разочарованно выдал, скорчив на лице недовольную гримасу:
- Не подписалась. Ума не приложу, как она хотела, чтобы ты с ней все это проделал? Ну да ладно, раз и здесь у нас тоже всего лишь безобидная мечтательница с бурной фантазией, перейдем к следующему кандидату в покойники.
Канда уже больше ничего не говорил.
Он обреченно стоял, скрестив на груди руки и понимая, что сделать с этим самоуверенным и ревнивым собственником ровным счетом ничего не может.
Только позволить ему творить то, что тот задумал, по возможности не проявляя никаких эмоций.
Тики ощутил перемену в настроении, окинул внимательным взглядом, вскрывая третий конверт, и задумчиво произнес:
- Номер три. Третий номер у нас… третий номер…
Он побледнел, стискивая губы в тонкую полоску, и тут даже Канде стало любопытно, что же такого увидел в письме старшеклассник, чтобы разом посерьезнеть и так перемениться в лице.
- Знаешь что, юноша, - наконец сказал Микк, пробежавшись глазами по строкам, а после, сминая листок безумствующими пальцами, тоскующими по настоящей, живой жертве для вымещения скопившейся злобы, изорвал его на клочки. – Это уже слишком. Теперь я лично буду забирать весь этот мусор из твоего ящика. Самое интересное почитаю на досуге, а остальное… - Он присел на корточки, почиркал зажигалкой и подпалил кончик изорванного послания, с наслаждением наблюдая, как бумага быстро занимается огнем и в мгновение ока чернеет. – Остальное буду сжигать, дабы избавить тебя от соблазна.
- Какого… Да черта с два! Чтобы я тебя даже близко от своего ящика не видел! – заорал Юу, до глубины души возмущенный таким обязательством.
- Чтобы они продолжили присылать тебе подобные письма? – Тики Микк вскинул одержимые шафранные глаза, и стало ясно, что спорить с ним сейчас – дело гиблое.
- Что не так с этим письмом?! – потребовал немедленного ответа Канда, приближаясь и возвышаясь над Тики ангелом правосудия – кто угодно бы испугался, увидь над собой полыхающие гневом глаза и красивое лицо, перекошенное в бешеном оскале.
- О, все в совершенстве так! – нарочито небрежно отозвался Тики.
- Что с ним не так, сука?! – зарычал Юу, наклоняясь и рывком хватая его за рубашку на груди. – Отвечай!
- Оно было от парня, - нехотя выговорил Микк, потерянно глядя куда-то в пустоту и тщательно обжигая со всех сторон последний конверт. Было видно по его лицу, что подобного не ожидал и он, и теперь не может оправиться от полученного потрясения.
- И в чем твоя проблема, придурок? – осторожно уточнил Канда, разом успокаиваясь и тоже наблюдая за догорающим признанием, скручивающимся листками папоротника под прожорливым огоньком. – Тебе самому это почему-то не мешает.
Вышло так участливо, что даже Тики оторопел, вскидывая кверху кудлатую голову.
- А ты словно пытаешься меня успокоить и убедить в напрасности всех моих подозрений! – объявил он, за сотую долю секунды доходя по прямой от смертельного психического крена до полнейшего благодушия и по-кошачьи жмуря глаза в обрамлении жгучих португальских ресниц. – Так и быть, я поверю тебе, очаровательный юноша!
Говорить подобное Канде оказалось той фатальной ошибкой, за которой следовала немедленная расплата, но Микк, еще не слишком хорошо изучивший непростой характер ходячей фурии, а потому уверенный, что ничего непростительного сейчас не сказал, был захвачен врасплох.
Теперь, когда он сидел на корточках и жег чужие письма, рост ему больше не давал ни малейшего превосходства, и безжалостный удар, полученный в голову с разящей ноги, оказался настолько оглушительным, что перед глазами замелькали те самые пресловуто-киношные искры...
…К тому моменту, как Тики очухался, потирая быстро наливающуюся на лбу сливовой синевой свежую и, в общем-то, довольно редкую для него шишку, Канды поблизости уже не было.
Микк вздохнул, отер перемазанные сажей пальцы о штаны и, порывшись в кармане, достал излюбленную сигаретную пачку, думая о том, что совсем не хочет больше читать этих писем.
А еще – очень и очень лениво, краем сотрясенного сознания, - о том, что, чем выуживать эти послания каждый день, отбирая с боем и сжигая поодиночке, проще будет, наверное, спалить разом всю школу.